«Плиты лежали в бассейне, на них падал снег»: воспоминания выжившего при обрушении «Дельфина» (тогда ему было 10 лет)

Мы продолжаем цикл публикаций с рассказами очевидцев, семей погибших, врачей и экспертов (На обложке : Иван Кузьминых смог выбраться из обрушенного бассейна. В 2005 году Ивану было всего 10 лет Коллаж: Виталий Калистратов)

15 лет трагедии в чусовском бассейне «Дельфин»

На прошлой неделе мы открыли цикл публикаций о трагедии в чусовском бассейне «Дельфин». Мы встретились с очевидцами, спасателями, выжившими, семьями погибших и строительными экспертами и в течение месяца подробно расскажем обо всех обстоятельствах ЧП, произошедшего 4 декабря 2005 года и унесшего жизни 14 человек, и его причинах. Сегодня мы публикуем рассказ одного из выживших — когда произошла трагедия, Ивану Кузьминых было 10 лет, — а также рассказ врача скорой помощи Юрия Ожгихина.

«Почувствовал во рту крошки бетона»

В первом материале цикла мы рассказывали эту историю со слов Николая Печёнкина — он тренирует детей по дзюдо, и в его спортивную программу включено плавание. Иван Кузьминых тоже занимался у Николая и был на тренировке в тот день. Тогда, говорит Иван, они старались пройти дорожку бассейна полностью.

До момента обрушения Иван с Димой Ризовым — еще одним учеником — находился в той части бассейна, где неглубоко, у большого желтого желоба-горки. Тренер, Кристина Жиденко и Алексей Неустроев были на соседней дорожке.

— Внезапно потемнело. Я услышал громкий треск, а потом, я не помню как, но потерял сознание. Сейчас мне сложно вспомнить этот момент, — говорит Иван. — Очнулся я уже под водой, от паники наглотался и почувствовал на языке крошки бетона. Было очень страшно. Я стал пробираться к свету — видел сквозь плиты небо, крыши не было. Когда выбрался… Вокруг было страшное зрелище. Везде были бетонные плиты, на них лежал снег. Сквозь дыру в крыше на нас тоже падал снег. Я пошел к выходу из бассейна и увидел мальчика с тренировки, Алёшу Неустроева. Он сказал: «Ваня, ты, что ли? Тебя не узнать». Оказалось, что у меня было сильно разодрано лицо. До сих пор видно несколько шрамов.

Спасшихся отводили в уцелевшую часть здания бассейна, там делали перевязки.

— Других ребят из нашей группы я не увидел, но думал, что с ними всё в порядке, — рассказывает Иван Кузьминых. — Нас одели в сухое и вывели на улицу. Я увидел, что у крыльца бассейна стоят две моих одноклассницы, они опоздали на тренировку и подошли на полчаса позже. Им очень повезло. На улице ко мне подошли двое мужчин, видимо, они вызвались добровольцами, и спросили телефон родителей и адрес, куда меня отвезти. Увезли меня домой.

Увидев Ивана с перевязанной разбитой головой, родители повезли его в травматологию.

— В больнице ко мне подошли люди. Я не знаю, кто это был — врачи или журналисты. Они сказали мне назвать имена всех ребят, кто был со мной в «Дельфине», и обещали узнать, живы ли они, — вспоминает молодой человек. — Я назвал всех пофамильно. Позже мне сообщили, что Дима Ризов, Дима Корякин и Кристина Жиденко погибли.

Санаторий с видом на руины

Спасшихся детей отправили на реабилитацию в городской профилакторий, который находился напротив рухнувшего бассейна «Дельфин». Окна закрывали плотной тканью. Обломки здания разбирали долго.

— Я помню, как ко мне приходили одноклассники, они приносили свои рисунки, чтобы поддержать, — рассказывает Иван.

Спустя время после трагедии Иван бросил тренировки по дзюдо, уехал учиться в другой город. Потом служил в войсках противовоздушной обороны, вернулся в родной Чусовой и сейчас работает на станции электроснабжения инженером.

В 2012 году в Чусовом появился новый бассейн — спортивно-оздоровительный комплекс (СОК). Иван его посещает. Молодой человек признается, что возвращаться к тренировкам на воде было страшно. Потом привык.

— Я не могу обвинять конкретных лиц в этой трагедии, я предполагаю, что владельцы поскупились на проверку, — говорит Иван. — Потом выяснилось, что многие балки крыши были прогнившие, и сама проверяющая комиссия (бассейн проверяли за два года до обрушения. — Прим. ред.) прошла неудовлетворительно. То есть сам осмотр бассейна провели некачественно (ниже в тексте мы расскажем, что произошло с экспертизой проекта. — Прим. ред.).

На место трагедии 4 декабря Иван приходит каждый год — «надо помнить о ребятах, которые ушли».

Нам удалось найти инструктора по плаванию, работавшую в бассейне «Дельфин». В день трагедии Светлана Данилова дежурила у бортика вместе с напарницей. Она вспоминает: в какой-то момент посмотрела на настенные часы и краем глаза увидела, что слегка просел потолок.

— Я не знаю, почему крикнула напарнице отойти, и мы отбежали от бортика к двери. Через секунду плита рухнула вниз и нас сбило волной, — вспоминает инструктор. — А потом наступила тишина. Я до сих пор помню, насколько было тихо. Вот именно это было страшно. Потом начались крики. Мы выбежали обратно к чаше бассейна, люди пытались выбраться из воды, мы помогали им. Еще не было ни скорой помощи, ни спасателей. Это было в первые минуты.

Инструкторы не уходили, пока не убедились, что люди, выбравшиеся из воды, отошли в безопасное место.

Врач скорой помощи: «Я увидел зажатых плитами людей»

Одними из первых на место трагедии прибыли врачи скорой помощи Чусового. Мы встретились с одним из них — Юрием Ожгихиным. В 2005 году он работал фельдшером. И в тот день в «Дельфин» они собирались не работать, а отдыхать — у медиков была такая традиция, в бассейн ходили каждую неделю.

— Я опаздывал и решил позже подъехать в бассейн. — вспоминает Юрий Ожгихин. — В «Дельфине» в тот день находились две наши сотрудницы. Я подъехал, смотрю: по улице бежит мальчик лет девяти в плавательной шапочке и босиком. А было минус десять градусов. Даже подумал, может, он психически нездоров. Потом увидел у бассейна толпу людей, оцепление полиции… От стен, изнутри, шел пар. Я понял, что крыши нет. Сразу подумал о своих коллегах, которые там были, слезы навернулись. Они оказались живы. Рассказывали потом, что в момент обрушения находились в солярии и к ним полилась вода. Потом они увидели, что из бассейна бегут люди. Наши сотрудницы стали оказывать первую помощь.

Стоя у входа в бассейн, Юрий Ожгихин услышал, как спасатели говорили между собой, что двоих мужчин зажало между плитами и им требуется медицинская помощь. По правилам медработникам нельзя работать в очаге ЧП, спасатели должны были извлечь пострадавших и доставить до машины скорой помощи. Но здесь по стандарту действовать было невозможно: людей нельзя было извлечь без техники, им нужно было обезболивающие, а спасатели не могли оказать профессиональную медицинскую помощь. Юрий предложил добраться до раненых.

— В то время я занимался спортом, был физически подготовленным, поэтому вызвался помочь зажатым в завалах. Меня экипировали, я взял ящик с лекарствами, — вспоминает собеседник. — Пробраться к людям по плитам было сложно, где-то надо было подтягиваться на руках. Крыша просто сложилась в чаше бассейна. Я добрался до обоих мужчин, они были где-то в 20 метрах друг от друга, оба — на морозе. Осмотрел их. Обоим зажало нижнюю половину тела, одного прижало между стеной и упавшей плитой. Он испытывал сильную боль, его надо было быстрее извлечь из-под обломков. Я поставил ему инъекцию обезболивающего.

Позже пригнали кран «Ивановец». Когда куски плит подняли, спасатели слой за слоем вручную разбирали руины. Для работ на завалах приехали военнослужащие. Опознание тел проходило на втором этаже здания бассейна.

— Выяснилось, что помимо плит с крыши рухнули песок и глина (Николай Печёнкин в прошлом материале цикла говорил, что они использовались как утеплитель и утяжелили крышу. — Прим. ред.), этот слой был примерно полметра, и всё это оказалось в чаше, всё это обрушилось на людей, — говорит врач. — В руины запустили собаку, чтобы искать выживших, но все понимали, что шансов уже нет. Я запомнил одну семью, у них погибли сразу два ребенка. Я видел, как их достали из-под плиты. Извлечь эти обломки было тяжело, операция продолжалась долго, тела успели закоченеть.

Врача скорой помощи Марию Муратову тоже вызвали на место трагедии. Спасатели сообщили медику, что под завалами слишком долго находится мальчик, но для его освобождения потребуется еще время. Ребенку требовалась медицинская помощь.

«Первое, что увидела, — его глаза, — цитировала врача газета «Чусовской рабочий». — Плечи и всё остальное было в темноте. Чтобы дотянуться до ребенка, пришлось лечь. Мальчик увидел меня и заплакал. Сказал, что укола боится. Я начала его успокаивать, заверив, что будет лучше, если поставить укол. Потом мы с ним разговорились. Как попала в вену, тоже не помню, просила спасателей подержать жгут и фонарик направить на руку. Обезболила и сказала, что буду ждать его внизу. Где-то через час его вытащили. Мальчик поступил в реанимацию с переохлаждением».

Завотделением местной службы скорой помощи Фаяз Шамсемухаметов создал дополнительную группу для дежурства на месте ЧП. Там постоянно оставались три медика: сам Фаяз Шамсемухаметов, Юрий Ожгихин и Марина Султанова. Это дежурство продолжалось 18 часов без перерыва. Под утро в уцелевшей части здания, где находились медики и психологи, уже была минусовая температура, но люди в экстремальных условиях этого не замечали.

Что было не так с проверкой бассейна «Дельфин»

Как следует из обвинительного заключения (находится в распоряжении редакции), «имели место протечки кровли», из-за этого плиты перекрытия и металлические фермы (по сути это скелет крыши, система стоек, которые держат вес кровли на себе. — Прим. ред.) находились в сырости, коррозия стала повреждать сварные швы и металлоконструкции вследствие протечек кровли, система вентиляции работала плохо, пространство между фермами не проветривалось. Бассейн нельзя было эксплуатировать.

«Не была обеспечена несущая способность ферм бассейна как на стадии проектирования, так и на стадии изготовления», — утверждается в обвинении.

Одна из стропильных ферм имела обширную коррозию, она сломалась первой из-за сырости, ржавчины и перегруза крыши.

Эти серьезные дефекты обнаружили еще почти за два года до трагедии, во время экспертизы. Ее проводили после обрушения бассейна «Трансвааль» в Москве. Владельцев «Дельфина» — ОАО «ЧМЗ» (Чусовской металлургический завод) — беспокоили трещины на лестничном марше здания, необходимо было проверить несущую способность ванны бассейна. Договор заключили с компанией «УралПромЭксперт». На место выезжали инженер-проектировщик Анна Акулова, главный специалист Кельсий Санников и лаборант Пономарёв.

Как следует из допроса Анны Акуловой, в ходе того обследования эксперты установили, что 50 процентов плит были в недопустимом состоянии. Две фермы около вентиляционной шахты были поражены коррозией и погнуты. В шести местах ферм у вентиляционной шахты были интенсивные протечки, антикоррозийное покрытие местами отсутствовало.

Акулова сделала расчет и пришла к выводу, что они не только проржавели, но отдельные элементы были перегружены до 64 процентов. Дальнейшая эксплуатация ферм была невозможна, так как они могли рухнуть. Также Акулова сообщала, что их внимание привлек узел на стыке ферм, там были сильная коррозия и следы протечек. Лаборант сделал пять фотографий.

Санников с Акуловой не согласился: осмотрев узел, заявил, что он в нормальном состоянии, а коррозии там всего 5–7 процентов. На допросе Акулова говорила, что он мог так сказать «из вредности, так как данный узел она с лаборантом заметила первой». Также в своих показаниях Акулова утверждает, что слышала, как Санников разговаривал с представителем завода и сообщал о дефектах ферм, плит, повреждении ванны, говорил, что ситуация непростая и неустранение выявленных дефектов приведет к обрушению.

О своих расчетах Акулова сообщила заместителю директора «УралПромЭксперта» Алексею Швецову. Анна написала отчет, отразив в нем все дефекты, и отдала его Санникову, но он, как следует из материалов дела, сказал, что «ее отчет надо переделывать из-за того, что достойного она написать ничего не может». Акулова сохранила у себя оригинал отчета. Согласно ее показаниям, то, что стало итоговым отчетом, было переписано, сфальсифицировано ее руководством. Санникову и Швецову предъявили обвинение по двум статьям — о ненадлежащем исполнении профессиональных обязанностей и причинении смерти по неосторожности двум и более лицам. В итоге на скамье подсудимых оказался только Алексей Швецов, суд приговорил его к четырем годам колонии-поселения. 76-летнего Кельсия Санникова амнистировали.

Нам удалось найти и связаться с Анной Акуловой, с тех пор она сменила фамилию. Женщина категорически отказалась от интервью, но добавила, что «трагедия, подобная ЧП в «Дельфине», может повториться и сейчас».
АВТОР: Вероника Свизева https://59.ru/text/incidents/69541262/